|
Рассказывает внук Евгений Вадимович Костенко:
«В паспорте Веры Егоровны стоит дата рождения 01.05.1936, однако на самом деле она родилась в 1935 году и поздравлять бабушку мы приходим 20 мая. По ее рассказам, когда она родилась у родителей не было возможности сразу сделать документы, так как они жили в деревне и нужно было заниматься посевными работами. Получить документ о рождении удалось только через год.
В 1941 году забрали на фронт ее отца – Морозова Егора Мартыновича.
Мать – Морозова Александра Кирилловна осталась одна с двумя детьми – Верой и ее старшим блатом Леонидом.
Как вспоминала бабушка, кроме их семьи в доме жили еще девять человек, ее тетя Ира со своими детьми, а остальных она не помнит.
Бабушка рассказывала: «Жить было очень тяжело, голодно и холодно. Весной мы ходили в поле, собирали мерзлую картошку, рвали траву лебеду и красный корень, месили её с картошкой и делали лепешки, ели, чтобы от голоду не умереть. На вкус они были противные и нередко ребят от них рвало. С полей детей часто гоняли на конях и отбирали картошку, так что в другой раз мы ничего не приносили домой и еле ноги волочили. Все лето мы с братом помогали матери на сельскохозяйственных работах, страшно уставали.
Ещё у нас был дедушка, старенький, он шил шубы и тулупы ходил по деревням, этим зарабатывал. Мы встречали его за 3-4 км от деревни, чтобы кусочек хлеба съесть и грамм 20 сала. Как же мы тогда были рады!
В одну из зим в нашей деревне умерло около 70 человек от скарлатины, я тоже заболела и меня увезли в больницу, которая находилась на большом расстоянии от деревни. В больнице нужно было лежать одной целых 40 дней, но маме это не понравилось, и она выкрала меня. Когда мы с ней добрались до дома, жильцы заставили мою мать увезти меня назад, а если не увезет, пригрозили тем, что посадят. И мама, ночью на санях повезла меня обратно. Я помню, как волки шли за нами следом и выли, а мама пела песни и плакала. Вот так я осталась живой.
Зимы были очень холодные и снежные, ходить в школу нам было не в чем, одна фуфайка на всех, один снимает другой одевает, а ты сидишь на печке. Но ещё хуже стало жить без мамы, когда её посадили в тюрьму из-за сена. Сено мы должны были получить за трудодни на следующий день, но как-то раз мама привезла его на день раньше, потому что наша корова уже не поднималась и была на последнем издыхании. За это Александра Кирилловна отсидела 2 года.
Ярким воспоминанием было и мамино возвращение. Когда она подъехала домой, позвали меня: «Вера! Иди сюда». А я молчу. Мама рвалась к нам, к детям, а её не пускают, говорят: «Подожди». Через несколько мгновений я сказала, что это моя мама, а мне сказали, что и папка мой скоро приедет домой.
Когда нам в школе объявили, что кончилась война, что дети делали в классе! Они прыгали и кричали, что война кончилась, все были рады, кричали «Ура!». Потом всех ребят посадили за парты, намазали хлеб маслом и стали пить чай. А крик не умолкал, все продолжали кричать «Ура, ура, ура!». Потом ребята бегали по всей деревне и кричали «Война кончилась!».
Как-то ночью я услышала, что мама закричала, что кто-то идет мимо нашего окна, это был мой отец.
Вот так кончилось мое детство во время войны и началась другая новая жизнь.
В конце 1950-х годов Вера Егоровна приехала в Киселевск со своим будущим мужем – Белозеровым Петром Андреевичем, в феврале 1960 года они поженились. До выхода на пенсию в 1991 году Вера работала на обувной фабрике в отделе технического контроля».
|
